Записки Адама Данюка о Зельвенщине

В последних четырёх номерах газета «Праца» разместила (повторно после 2007 года) на своих страницах воспоминания коренного жителя Зельвы Адама Иосифовича Данюка о том, как выглядела его малая родина до и с приходом Великой Отечественной войны. Каким был отголосок военного лихолетья, помнит река Зельвянка.

Зельвянка всегда отличалась от ближайших рек чистотой своих вод. На своём пути не имела стоков с промышленными отходами. Вытекала из окрестностей Беловежской пущи. При наличии множества извилин и поворотов имела много заток, бухт, глубоких ям. Вода всегда была прозрачной и чистой, дно – песчаное, особенно в тех местах, где сплавляли лес. В низовьях, начиная от Зельвы, река протекала более низкими и болотистыми местами. В основном берега были заросшие кустарниками, ольхой, сосной.

Во все времена в реке водилось много рыбы, до войны не было варварского браконьерства. Конечно, любители порыбачить были – ловили бреднем, тригубкой, сачком. Но чаще ставили бучи, ловили дочкой. После войны рыбу стали глушить (боеприпасы повсюду были) не только гранатами и шашками, но и минами, снарядами. Это продолжалось, пока власти не ввели запрет.

Припоминаю такой случай. Принесли мы с ребятами с железнодорожной станции в бумажных пакетиках взрывчатку (розовый порошок). Этой взрывчаткой немцы перед отступлением взрывали рельсы. Набрали этих пакетиков в лозовую корзинку, пришли на старую речку выше «задней ямы». Вставили запал, подожгли и бросили, однако не предусмотрели, что пакетики и корзинка были лёгкими и не пошли на дно. Глубина была небольшая, берега низкие. В панике мы попадали между кочек. Ослепительный свет, сильный взрыв! Вверх поднялся огромный столб воды и ила. Когда всё закончилось, мы в недоумении поднялись все грязные и чёрные. Рыбы в тот раз мы не набрали…

Вспомнилась ещё одна история, связанная с оружием. Правда, в ней я не принимал участия. При оккупации несколько полицаев и немцев выехали на повозке из Зельвы в сторону деревни. Горно. Несколько подростков 15-16 лет затащили на маяк в Татаришках пулемёт и из него выпустили очередь по проезжающим. Полицаи и немцы дали ответный огонь и направились к маяку. Поймать ребят им не удалось, но полицаи всё-таки узнали, кто это сделал: трое ребят, двое из которых – близнецы Трошки. Полицаи хорошо знали их родителей, выдавать немцам мальчишек не стали. Потом этих братьев отправили на работы в Германию. По пути одному удалось сбежать – он остался в Польше, а другой пропал без вести.

Забавы с оружием для многих подростков обернулись трагедиями: 10 человек и в том числе мой друг Чеслав Верстак лишились жизни. Иные получили увечья. Немного и мне досталось: небольшие раны на руках, бедре, колене, шрамы остались на всю жизнь. Однажды моя старшая сестра подметала в доме, махнула веником под кроватью, а оттуда выкатилась лимонка с взрывателем и кольцом. Тогда мне досталось от родителей, но от своей страсти к оружию я не отступил. Уже после войны мы со своим соседом Брониславом Чижом прятали в больничном подвале пистолет с патронами. Бронислав рассказал по секрету об этом своему другу Володе, а тот выложил всё своему дяде, бывшему партизану, он – милиционеру. Пистолет забрали. Ещё при оккупации мы с друзьями в развалинах старой школы, в подвале, нашли ручной пулемёт с диском и патронами, но он куда-то пропал.

Но я отвлекся от темы. Когда я учился школе (в 1944 году я пошёл в 4-й класс), мы с братом сделали небольшую лодку. У нас была сеть – мы рыбачили. Потом это было запрещено законом.

Как появилось водохранилище на Зельвянке, всё переменилось. Пропали заводи, бухты, кустарники. В русле и в пойме сильно истощал животный мир. Исчезла такая рыба, как голавли, язи, налимы, раки. То же произошло и с птицами. Редко увидишь уток, гусей, цаплю…Мало стало аистов. На осушенных почвах в знойное лето поднимается торфяная пыль. А водохранилище красивое. Раздолье и в ширь, и в даль.

Адам ДАНЮК